Новости
А. ПЛЮЩЕВ: У нас в студии Марк Шмулевич, заместитель министра связи и массовых коммуникаций Российской Федерации. Прежде всего, появился у нас фактически заместитель министра по IT. Такого до этого не было. В связи с чем возникла такая необходимость? Это дань моде или действительно по каким-то экономическим показателям это сделано?
М. ШМУЛЕВИЧ: Добрый день. Это совершенно не дань моде, это, конечно, сделано по экономическим показателям и на основе, так скажем, анализа международного опыта. Если мы посмотрим на то, какие отрасли позволяли действительно другим странам осуществить прорыв не на словах, а на деле, то мы увидим, что это невозможно сделать без резкого повышения производительности труда в экономике. Если посмотреть на все определяющие отрасли экономики в России, то мы увидим, что следующий шаг, качественный переход к состоянию с более высокой производительностью труда, всюду связан с внедрением IT, без этого никуда.
Ну, примеры. Образование: понятно, что это дистанционное электронное образование, энергетика – тоже IT-решения, умные сети. Если взять медицину – удаленная медицина, персональная медицина, все, что связано с расшифровкой генома. Во всех отраслях IT-технологии нужны.
Если вот эта вот маленькая прослойка сегодня IT отрасли в России – это от 1 до 1,2% ВВП, это, конечно, не так много. Но если вот эта маленькая прослойка не развита, то очень сложно, соответственно, развивать IT в других отраслях и вся страна теряет непропорционально многое. Вот из этих соображений мы за маленькую отрасль боремся, чтобы она росла намного быстрее, чем ВВП, чтобы компании работали, нанимали людей, создавали продукты в России, чтобы у нас были исследования и чтобы она жила.
А. ПЛЮЩЕВ: С другой стороны, темпы роста у этого сегмента, они, возможно, самые большие вообще в экономике. Ну, одни из самых больших.
М. ШМУЛЕВИЧ: Да. Здесь есть две вещи. Первая вещь связана с тем, что в России есть база. Мы не развиваем эту отрасль с нуля. IT – это отрасль, которой не нужны большие тяжелые станки и не нужно оборудование. Главное – это мозги, все-таки. То есть, человек с идеей имеет отличные шансы с маленькими инвестициями создать огромный бизнес в IT. Это далеко не всюду возможно. И у нас есть на чем базироваться. У нас есть как успешные продукты из России… ну, все знают компании, которые появились в 90-е годы, большинство из них изначально были компьютерными компаниями, а потом перешли в другие сегменты. И многие из них сделали продукты, разные продукты, такие, как продукты компании ABBYY и других, таких, как, кстати, интернет-компании сегодня тоже, которые достаточно заметны на мировом рынке. Поэтому есть, на чем базироваться. Стартапы есть, большие компании работают в России.
А во-вторых, сегодня так получилось, что в России есть все условия, которые нужны для того, чтобы компании могли в России работать и появлялись новые. Таких стран не так много, потому что условий достаточно много. Условия бизнеса должны позволять, государство должно так или иначе поддерживать, может быть, льготами, которые очень нужны IT компаниям. Ну, и главное, должны быть правильные люди: и инженеры, и просто разработчики, какая-то прослойка бизнес-людей. Потому что IT-бизнес – это не только IT, это еще и просто бизнес. Сегодня оно в России есть. Ну, есть и в некоторых других странах, естественно, и в США. Вот все это позволяет пока IT-отрасли, ну, с низкой базы, но расти очень быстро. И мы видим как свою цель, наверное, важнейшую поддержать, по крайней мере, в следующие 5 лет такой же высокий темп роста. Если мы возьмем средний темп роста ВВП, который тоже будет меняться, на сегодня это 3% - 4%, то IT-отрасль вполне способна в три раза опережать темп роста ВВП. Это большие цифры.
А. ПЛЮЩЕВ: Что может сделать для этого государство? Что вы видите своей главной задачей, вот, например, для того, чтобы как-то помочь IT-бизнесу? Вы уже упомянули, например, какие-то налоговые вещи, да, там не только налоговые, но и, там… ну, льготы, можно сказать. Можно ли здесь, выделить законодательно или по линии правительства, компании высокотехнологического сектора, выделить их от остальных? Ну, мы слышали президента Путина, который сказал, что не нужно новым компаниям предоставлять льготы, а то все будут через 2 года перерегистрироваться, да? Помните. Но стартапам это тоже крайне важно. Они новые компании, и у них нет таких средств, чтобы платить, как большие.
М. ШМУЛЕВИЧ: Ну, у вас сразу несколько вопросов. Во-первых, что вообще может сделать государство. Во-вторых, про льготы. Давайте начнем с более конкретного, про льготы. Для IT-бизнеса льготы – это не фактор каких-то преференций для IT. Те льготы, о которых мы говорим… а мы говорим почти только про пониженные страховые взносы. У нас же вообще в России сейчас 30,2 суммарно должны платить компании процентов с фонда оплаты труда страховых взносов. А для IT-компаний многих сегодня эффективная ставка – это 14%. И почему это важно? Потому что, в отличие от подавляющего большинства, практически всех других отраслей экономики, в IT затраты на зарплату – это львиная доля затрат. То есть, есть много известных компаний, у которых, с одной стороны, высочайшая выработка на сотрудника, не один-полтора миллиона рублей, а намного больше, значительно больше двух с половиной, даже трех миллионов рублей, еще больше. А, с другой стороны, до 75 или 80% расходов в этих компаниях идет на оплату труда. Поэтому для них фактор того, сколько ты еще сверх даешь страховых отчислений – это фактор просто того, чтобы быть конкурентоспособными с другими отраслями, где это не так. Потому что этим компаниям не нужно закупать тяжелейшие станки, технику и тратить на это деньги. Им нужен часто офис, компьютеры и много-много сотрудников.
Вот поэтому мы говорим о том, что государство должно просто дать возможность IT-отрасли развиваться в не худших условиях, чем другим компаниям. Вот сейчас мы в этом плане работаем над тем, чтобы такие фискальные льготы могли получать не только крупные компании – сегодня уже могут те компании в России, которые больше 30-ти человек – стартапы от 7-ми человек. Это важно.
И там связанный с этим важный вопрос вот какой. Когда писалось соответствующее законодательство (это было достаточно давно), естественно, прописывали определение IT-деятельности, определение ЭВМ, исходя из того, что было на тот момент. Ну, тогда что такое ЭВМ? Понятно, что это такое: ящик, к нему клавиатура, стоит на столе. Все очень быстро меняется. Соответственно, сегодня вот в тех гаджетах, которые сейчас у вас, стоят намного более мощные процессоры, чем были в этих ящиках, которые стояли на столе. Но, а с другой стороны, в некоторых аспектах получается, что сегодняшние IT-компании просто не подпадают под определение. Поэтому мы одновременно с расширением пула компаний, которые могут эффективно работать, должны еще и подточить законодательные определения и сделать так, чтобы те, кто могут претендовать на эти льготы, были действительно IT-компаниями и не было вот этого фактора архаизма, который влияет. Это что касается льгот.
А что касается того, что вообще может сделать государство, наверное, к счастью, в IT оно должно делать не так много. И, знаете, знаково то, что когда в конце прошлого года мы собрали первое заседание экспертного совета, там было 25 людей, включая, там, IT-топов, представителей ассоциаций, вузов – были очень разные люди. И мы начали с того, что каждый по кругу примерно по 3 минуты говорил о том, что, вообще вот, им кажется, позволило им успешно развиваться и что нужно. Вот, например, в тот момент Аркадий Волож сказал, что, знаете, наверное, самое важное для меня было то, что нам дали столько времени, когда государство нас не трогало. И действительно это очень важно. IT-отрасли на так много чего нужно от государства.
Что, кроме сравнимых с другими странами конкурентоспособных условий для ведения бизнеса, нужно? Во-первых, чтобы люди просто были на рынке, причем разные люди. У нас есть сейчас сложности как с количеством, так и с качеством. По количеству многим просто не хватает айтишников. Это проблема комплексная. Если в ней покопаться, то здесь очень важно, что вне Москвы, Питера и других крупных городов просто очень мало есть мотивации у ребят заниматься IT. Если просто подумать, то и у их родителей мало мотивации, про историю успеха в IT, честно говоря, мало где кто-то что-то знает. Это просто редко рассматривается как вообще карьерная возможность.
Но есть и с качеством проблемы. То есть, начиная с того, что есть ряд профессий, которые в IT нужны не меньше, чем в других секторах, а их в России просто не учат. Вот, например, у нас, слава богу, стали появляться менеджеры проектов, которые понимают проектную деятельность. Но так почти и не стали появляться менеджеры продуктов, которые отвечают за то, чтобы вот то, что ты в итоге с помощью проектного менеджмента сделал, кому-то было нужно. Поэтому, мы сейчас делаем… и профстандарты обновляем по этому поводу.
Ну, и, наконец, последнее в этой части – то, что любой бизнес, будь это IT-бизнес или сельскохозяйственный, не важно – это бизнес. Нужны бизнес-навыки, маркетинг. Вот с этим, мне кажется, серьезные сложности. Это в первую очередь касается образовательной системы, то есть, просто катастрофическая нехватка, не знаю.
2Третье, что может сделать государство – это сделать базис технологий в России, это сделать исследования. Мы в прошлом году посмотрели, собрали много разных мнений по поводу того, кто сейчас в России занимается действительно прорывными исследованиями в IT. И знаете, получили феноменальный результат, что объединение полученных ответов дало, по-моему, 14 или 16 человек. Меньше 20-ти человек в России заметно на мировой сцене. Ну, что такое на 140-миллионную Россию 14 человек? Я на прошлой работе занимался развитием, тоже исследованием в области квантовой физики, там же принципиально другая ситуация: Россия – заметная страна. В IT Россия, ну, пока ничто на мировой сцене. Поэтому государство может это изменить и все-таки сделать так, что исследование, вот это бурление именно исследовательское в России зародилось.
А. ПЛЮЩЕВ: Наши коллеги из РАЭК, которых вы упоминали, и Яндекс, вот они в последнее время очень бурно весьма комментируют то, что происходит в законодательной сфере, касающейся в том числе IT-интернета. Я задам довольно общий вопрос: как бы вы прокомментировали неожиданно возросшую активность законодателей, Госдумы и вообще государства в этой сфере регулирования законов? Меньше, чем за год принято столько законов, сколько не было за все это время, за все время существования IT-отрасли и интернета.
М. ШМУЛЕВИЧ: Ну, я на общий вопрос дам тоже общий ответ: что многое из того, из этих законов в действительности может развитию IT-бизнеса повредить в России. Кроме законов, есть еще и правоприменение, поэтому все зависит еще от того, что в реальности будет. Но, знаете, тут есть какой момент? Например, в Белоруссии есть очень много хороших крупных несколькомиллиардных IT-компаний. Много есть примеров стран, в которых в законодательном поле, знаете, далеко не идеально все, но IT-бизнес там работает. И я так скажу, что параллельно с этой работой просто надо еще делать те вещи, о которых я говорил, улучшая институциональные условия, для того чтобы IT-компании здесь работали. Ну, в любом случае, это нужно, вне зависимости от того, какие законы будут в России приняты. А по поводу законов самое важное – реальное правоприменение.
А. ПЛЮЩЕВ: Последний вопрос. Вы сказали о проблеме кадров уже и о том, что в небольших городах нет стимула и так далее. Но ведь даже те, кто в больших городах у нас, нынешние кадры воспитываются, подрастают и учатся, они же… многие из них уезжают. Насколько актуальна сейчас проблема утечки мозгов и что в этом смысле вы можете сделать?
М. ШМУЛЕВИЧ: Проблема актуальна. Значит, во-первых, поскольку айтишники могут работать дистанционно, и в большинстве компаний рабочая сила действительно глобально распределена, то даже существующая утечка мозгов не говорит сразу о том, что, все, эти люди полностью потеряны для российских компаний. Знаете, у нас даже есть большая сложность, уже очень долгое время идет дискуссия о том, как определить, что такое российская IT-отрасль, надо ли это делать. На сегодня ответ такой, что определения не существует сегодня. То есть, не понятно, это что: это компания, у которой разработчики физически сидят в России, но при этом продукты, вся прибыль может продаваться за рубежом и центр прибыли может быть за рубежом? Или же это как-то должно быть связано с акционерами? Идет такая дискуссия. Поэтому, IT-отрасль глобальна.
Когда мы говорим о российской IT-отрасли, мы, конечно, должны стремиться, чтобы в России была разработка, чтобы продажи затрагивали в России центр прибыли тоже, но здесь перфекционизм невозможен. Есть хорошая шутка, что сегодня другие страны разные, и просто другие страны, и оффшоры – это просто составляющая российской IT-отрасли. Да, с этим в перспективе надо делать так, чтобы в России была сконцентрирована большая часть IT-отрасли.
Но утечка мозгов сама по себе – сегодня не такая большая проблема. Более того, тут очень многое зависит от того, насколько в России будут интересные проекты. Я знаю лично большое количество ребят, которые сегодня работают и в российских, и не в российских компаниях в сфере IT, но при этом физически находятся далеко от России. Знаете, вот из всех, кого я знаю, вот почти все, кроме одного, мне говорили примерно одно и то же: что они абсолютно готовы делать то же самое, что они делают, из России, но при этом просто у них в России должен быть большой интересный проект. А отсюда мы приходим к IT-центрам крупных компаний в России, где могут быть и большие интересные проекты, и где можно набраться международной культуры в России. Поэтому я считаю, что вопрос решаемый, совершенно решаемый.
А. ПЛЮЩЕВ: Марк Шмулевич, заместитель министра связи и массовых коммуникаций, был в эфире «Эхо Москвы». Спасибо.
М. ШМУЛЕВИЧ: Спасибо большое.